Румо и чудеса в темноте. Книга I - Страница 74

– А почему ты так интересуешься едой?

– Я хочу быть лучшим поваром Вольпертинга.

– Почему?

– Ну, ты же знаешь, что каждый вольпертингер может делать что-то лучше других. И поскольку я не могу стать лучшим фехтовальщиком в Вольпертинге, а остаюсь только лишь на втором месте, то я подумал, что повар…

– Ты – второй по счёту лучший фехтовальщик Вольпертинга?

– Да, я.

– Ага! – рассмеялся Румо.

– Как минимум, так было раньше. Сейчас, может быть, уже нет, скорее четвёртое-пятое место. Уже целую вечность не притрагивался к клинку длиннее, чем мой кухонный нож. Но, скажем, в пятёрке лучших я всё ещё остаюсь.

– Ну-ну!

– Пару лет назад официально я был всё ещё лучшим фехтовальщиком Вольпертинга. Если хочешь, можешь проверить в городском совете. Там даже удостоверение висит.

– Хватит уже врать!

– Ну так иди в ратушу, если не веришь!

Искреннее возмущение Урса произвело на Румо впечатление:

– А как так получилось, что однажды ты был лучшим фехтовальщиком Вольпертинга, затем перешёл на второе место, а сейчас о тебе вообще никто не знает? Я тебя ещё ни разу не видел со шпагой.

– Я не люблю оружие, – пробурчал Урс и понурил голову. Кажется, эта тема его огорчала.

Румо будто очнулся:

– Ты был лучшим фехтовальщиком Вольпертинга и ты не любишь оружие? Если сможешь мне это объяснить, то всю следующую неделю будешь получать мою порцию булочек.

Урс снова оживился:

– А я тебе ещё ни разу не рассказывал?

– Нет.

– А ты мне тоже никогда ничего не рассказываешь.

– Я не умею хорошо рассказывать.

– Точно!

– Ну давай уже! Начинай! – скомандовал Румо.

История Урса Снежного

Урс вздохнул:

– Ну хорошо. Сам я не помню, но мой приёмный отец рассказывал, как нашёл меня щенком зимой в северных лесах. Тогда я почти замёрз от холода. Моего приёмного отца звали Корам Марок. Он был хундлингом, а по профессии – дуэлянтом.

– Кто такой дуэлянт?

– Дуэлянтом становится тот, кому нечего терять, либо он не боится смерти, либо у него поехала крыша. У Корама было от каждого по немногу. Дуэлянты заменяют участников дуэлей, понимаешь? Они идут на дуэль вместо кого-то, за деньги.

– Захватывающая профессия!

– Можно и так сказать. Мы никогда не скучали. Когда мой приёмный отец уходил на работу, я никогда не был уверен, вернётся ли он вечером. Однажды он вернулся со стрелой в ухе. В другой раз – с поломанным сабельным клинком в спине. Много денег он этим не зарабатывал. Практический каждый мог позволить себе нанять дуэлянта, так много их было. Некоторые шли на дуэль просто за кусок хлеба с маслом. Часто в то время в поединках принимали участие два таких наёмных дуэлянта, а те, кто их нанял, стояли в стороне и делали на них ставки. И ещё, в те времена дуэли проводились по поводу всякой ерунды. Таким образом, я практически каждую неделю мог рассчитывать на то, что снова стану сиротой.

– Какое счастливое детство!

Урс засмеялся:

– Всё было не так плохо. Это же было увлекательно. Несчастный ребёнок тот, которому скучно. Вот что было ужасным, так это еда. Коран знал о еде и её приготовлении столько же, сколько… ты!

– Спасибо.

– Да, это было кошмарно. Например, он клал в суп сахар, понимаешь? Невозможная жратва. Так что, как только я вырос достаточно, чтобы заняться приготовлением еды, я этим занялся. И видишь, мне это нравится. Так я и начал готовить.

– Понимаю.

– М-да, но по-настоящему ужасным было то, что Корам не был особо одарённым дуэлянтом. Он умел немного фехтовать, немного стрелять из арбалета, м-да, немного метать ножи. То есть всего по немножку. Его спасала его выносливость. Из-за стрелы в ухе он не шёл домой, нет! После первой же глубокой раны он не падал на землю и не звал врача, он сражался дальше, даже если кровь лилась из десяти ран. Однажды вечером он вернулся домой белее мела, бледный, как привидение. Я очень испугался! Его противник вскрыл ему две артерии, но Корам продолжил дуэль и выиграл! А затем сам себе забинтовал раны. Следующие две недели он ел лишь сырую телячью печень и пил свиную кровь, пока не встал на ноги. Из-за дуэлей он потерял практически всё, что мог: три пальца на руках и два на ногах, глаз, половину уха, кусок тут, кусок там. Из этих частей можно было бы собрать гнома. Это и стало причиной, почему я научился фехтовать. Я подумал, что как-нибудь Корам потеряет ещё один кусок и больше от него ничего не останется.

Урс кивнул на недоеденную поросячью ножку:

– Будешь доедать?

Румо отрицательно покачал головой. Урс взял ножку, откусил кусок и, жуя, продолжил дальше:

– Корам бы никогда не догадался отправить меня на дуэль вместо себя. Это было моей идеей. Когда он нашёл меня в снегу, он подумал, что из меня выйдет прекрасный сторожевой пёс. А когда я вырос в большого, сильного вольпертингера, он не испугался меня, как это обычно происходит, нет, он обходился со мной, как с собственным сыном.

Урс опустил поросячью ножку.

– Я упросил его научить меня фехтованию, для самозащиты, так как я часто оставался один, пока он был на дуэлях. И он меня научил. Мы тренировались и сражались и через некоторое время я понял, как плох он был в фехтовании. И на сколько лучше это получается у меня. У меня появилось страстное желание стать лучше его. Прошло совсем немного времени и мне это удалось. Я не раскрыл ему этого, я всё время держался в стороне, позволял ему выигрывать наши поединки, но на самом деле я становился всё лучше и лучше. Я мог бы обезоружить его даже кочергой. И вот однажды, он должен был принять участие в дуэли, где на место его противника был приглашён Хог Хоннский. Это был самый знаменитый и опасный на севере дуэлянт. Огромный дикий свинух. Он имел за плечами более четырёхсот дуэлей и во всех он вышел победителем. Для Корама это было бы самоубийством, а я был в отличной форме и жаждал испробовать свои способности в настоящем сражении.